Неточные совпадения
«Жениться? Ну… зачем же нет?
Оно и тяжело, конечно,
Но что ж, он молод и здоров,
Трудиться день и ночь готов;
Он кое-как себе устроит
Приют смиренный и простой
И
в нем Парашу успокоит.
Пройдет, быть может, год-другой —
Местечко получу — Параше
Препоручу хозяйство наше
И воспитание ребят…
И станем
жить, и так до гроба
Рука с рукой дойдем мы оба,
И внуки нас похоронят...
— Чтобы вам было проще со мной, я скажу о себе: подкидыш, воспитывалась
в сиротском
приюте, потом сдали
в монастырскую школу, там выучилась золотошвейному делу, потом была натурщицей, потом [
В раннем варианте чернового автографа после: потом — зачеркнуто: три года
жила с одним живописцем, натурщицей была, потом меня отбил у него один писатель, но я через год ушла от него, служила.] продавщицей
в кондитерской, там познакомился со мной Иван.
Райский лет десять
живет в Петербурге, то есть у него там есть
приют, три порядочные комнаты, которые он нанимает у немки и постоянно оставляет квартиру за собой, а сам редко полгода выживал
в Петербурге с тех пор, как оставил службу.
Жить я положил на улице, и за нужду я готов был ночевать
в ночлежных
приютах, где, сверх ночлега, дают кусок хлеба и стакан чаю.
Это было для нас непоправимым несчастьем.
В лодке находилось все наше имущество: теплая одежда, обувь и запасы продовольствия. При себе мы имели только то, что могли нести: легкую осеннюю одежду, по одной паре унтов, одеяла, полотнища палаток, ружья, патроны и весьма ограниченный запас продовольствия. Я знал, что к северу, на реке Един, еще
живут удэгейцы, но до них было так далеко и они были так бедны, что рассчитывать на
приют у них всего отряда нечего было и думать.
— Сейчас же убирайся отсюда, старая дура! Ветошка! Половая тряпка!.. Ваши
приюты Магдалины-это хуже, чем тюрьма. Ваши секретари пользуются нами, как собаки падалью. Ваши отцы, мужья и братья приходят к нам, и мы заражаем их всякими болезнями… Нарочно!.. А они
в свою очередь заражают вас. Ваши надзирательницы
живут с кучерами, дворниками и городовыми, а нас сажают
в карцер за то, что мы рассмеемся или пошутим между собою. И вот, если вы приехали сюда, как
в театр, то вы должны выслушать правду прямо
в лицо.
Дело
в том, что история дает
приют в недрах своих не только прогрессивному нарастанию правды и света, но и необычайной живучести лжи и тьмы. Правда и ложь
живут одновременно и рядом, но при этом первая является нарождающеюся и слабо защищенною, тогда как вторая представляет собой крепкое место, снабженное всеми средствами самозащиты. Легко понять, какого рода результаты могут произойти из подобного взаимного отношения сторон.
— И, голубушка! — сказал священник. — До величанья ли им было! Ты, чай, слышала, какие ей на площади попевали свадебные песенки? Ну, боярин! — продолжал он, обращаясь к Юрию. — Куда ж ты теперь поедешь с своею супругою?.. Чай,
в стане у князя Пожарского
жить боярыням не пристало?.. Не худо, если б ты отвез на время свою супругу
в Хотьковский монастырь; он близехонько отсюда, и, верно, игуменья не откажется дать
приют боярыне Милославской.
А Лиска
живет себе и до сих пор
в собачьем
приюте и ласковым лаем встречает каждого посетителя, но не дождется своего воспитателя, своего искреннего друга… Да и что ей? Живется хорошо, сыта до отвала, как и сотни других собак, содержащихся
в приюте… Их любят, холят, берегут, ласкают…
Это было верно: капитан действительно
жил в ночлежном
приюте, а по утрам становился на паперть вместе с нищими, между которыми он известен за «безрукого барина». По вечерам его видали сидящим
в биллиардных грязных трактиров.
«Прощай, отец… дай руку мне;
Ты чувствуешь, моя
в огне…
Знай, этот пламень с юных дней
Таяся,
жил в груди моей;
Но ныне пищи нет ему,
И он прожег свою тюрьму
И возвратится вновь к тому,
Кто всем законной чередой
Дает страданье и покой…
Но что мне
в том? — пускай
в раю,
В святом, заоблачном краю
Мой дух найдет себе
приют…
Увы! — за несколько минут
Между крутых и темных скал,
Где я
в ребячестве играл,
Я б рай и вечность променял…
Вся площадка, где построена эта сушильня, обнесена высоким частоколом, образовавшим дворик, на котором стояли под навесом два плуга, тележка и омет соломы. Под липами был круглый стол, утвержденный на столбе, две скамейки и самодельный тяжелый стул из карельской березы.
В нижнем этаже сушильни было
жилое помещение для того работника, который дал мне отрадный
приют на сене.
Так расхваливала Манефа жизнь монастырскую, что Марье Гавриловне понравилось ее приглашенье.
Жить в уединении,
в тихом
приюте, средь добрых людей, возле матушки Манефы, бывшей во дни невзгод единственною ее утешительницей, — чего еще лучше?..
Любочке казалось, что должен был встретиться на ее пути какой-нибудь добрый человек, прекрасный, как сказочный принц, богатый и непременно «благородный», который возьмет ее за себя замуж, увезет Любочку из этого скучного
приюта, и будут они
жить да поживать
в счастье, довольстве и холе.
Мурка и Хвостик были двое оставшихся
в живых котят, живших
в уголку сада
в опрокинутом большом ящике. Стрижкам удалось-таки скрыть присутствие их и от сторожа Михаилы и от администрации
приюта. Неизвестно, что сталось с двумя другими котяшками, но серый Мурка и черненький с белыми пятнами Хвостик
жили и благоденствовали вот уже второй месяц на иждивении малюток стрижек.
— Трудно будет ей
прожить свой век такой добренькой да хорошей! — раздумывает кухарка. — Не дай господь, помру я рано; что будет с Дорушкой? Спасибо еще
в приют определили господа, все лучше. Мастерству выучится, не помрет без куска хлеба! — И пуще ласкает Аксинья любовно прильнувшую к ее полной груди милую Дорушку.
Дуня и про деревню свою стала позабывать
в присутствии Наташи. И самая мечта, лелеемая с детства, которою
жила до появления Наташи здесь,
в приюте, Дуня, мечта вернуться к милой деревеньке, посетить родимую избушку, чудесный лес, поля, ветхую церковь со старой колоколенкой, — самая мечта эта скрылась, как бы улетела из головы Дуни.
Отверженный, гонимый, без
приюта,
Давно
в пустыне мира он блуждал,
Век протекал за веком, как минута,
Отступник смерти никогда не знал.
И на вопрос созвездий изумленных,
Кто осудил его навеки
жить,
Шептал: «Из всех врачей, мной оскорбленных,
Никто не захотел меня лечить...
— Стало быть,
в целомудрии
живут! — захихикал о. Анастасий, сипло кашляя. — Есть дети, отец дьякон, есть, да дома не держат!
В вошпитательные
приюты отсылают! Хе, хе, хе… (Анастасий закашлялся.)
Хорошо, однако, идти спать тому, кто
живет в Риме, кто наконец нашел себе помещение,
приют, но есть много простого деревенского народа, которому возвращаться домой слишком далеко, а нанять себе ночлег слишком дорого.
Он похудел и поседел так, что его не узнали не только дети, но даже жена. Озлобленный, угрюмый, он начал вдруг пить, и домик, где
жил Суворов, этот
приют тишины и покоя, вдруг сделался адом. Отец Илларион оказался буйным во хмелю, как и все пьяницы с горя. Вынесенное им позорное наказание, двухлетняя ссылка, все это изменило его прежний строгий, но справедливый характер и посеяло
в его сердце семена страшной злобы на людей и судьбу.
Прохожий, помолись над этою могилой;
Он
в ней нашел
приют от всех земных тревог;
Здесь все оставил он, что
в нем греховно было,
С надеждою, что
жив его Спаситель-Бог.